Кушва — предшественница Каслей и Кусы
03 января 2022 12:59
690
0
По прошению Н.Н. Демидова (1728—1804) из Кушвинского завода в Касли перевели 12 литейщиков и 12 отдельщиков. Среди ник выли братья Самойлины, которые «зачинали и ставили» затем на Каслинском заводе художественное литье ид чугуна.
Осенью 1735 года главный начальник горных заводов Сибири В.Н.Татищев(1686—1750), лично осмотрев недавно открытое крупное месторождение железной руды, докладывал императрице Анне Иоанновне (1693— 1740): «Сего сентября 5 числа ездил я на реку Кушву расстоянием отсюда чрез Демидова заводы 182 версты, и приехав на оную 8 числа, осматривал. Оная гора есть так высока, что кругом видать с нее верст по 100 и более... Руды в оной горе не токмо наружной, которая из гор вверх столбами торчит, но... всюду лежит... одним камнем в глубину... Надеюсь, что и во многие годы дна не дойдем.. Для такого обстоятельства назвали мы оную гору Благодать, ибо такое великое сокровище на счастие Вашего Величества по благодати Божией открылось, тем же и Вашего Величества имя в ней бессмертность славиться имеет». В.Н.Татищев льстил императрице, обыгрывая в названии горы Благодать этимологию ее имени: Анна — по-древнееврейски значит «благодать». Это был дипломатический ход.
Василий Никитич Татищев — выдающийся деятель России XVIII столетия. Он был математиком, естествоиспытателем, горным инженером, этнографом, историком и археологом, лингвистом, юристом, политиком и публицистом и вместе с тем — просвещенным практическим деятелем и администратором. В 1720—1722 и 1734—1737 годах являлся главным начальником горных заводов Сибири.
Согласно истории, открыл эти богатые залежи руды на горе вогул (вогулы — устаревшее название манси, немного численного народа Северного Урала) Степан Чумпин, за что получил от Главного заводов управления немалую по тем временам сумму — 24 рубля 70 копеек. Сохранилась легенда о том, что гора была для вогулов местом жертвоприношений. Посчитав, что Степан Чумпин осквернил тем самым их святилище, сородичи сожгли его на вершине этой горы. Но есть и другая версия его гибели: был-де убит за то, что с его помощью месторождение железной руды на горе Благодать ушло в казну, а не к заводчикам Демидовым.
Более поздние исследования доказали несостоятельность предположения о сожжении Степана Чумпина вогулами. Однако легенда «ожила» в чугунном памятнике первооткрывателюв чугунном памятнике первооткрывателю. Первоначально он был установлен на вершине горы Благодать и представлял собой невысокую колонну на постаменте, наверху которой стояла чаша с выбивающимся из нее языком пламени, сбоку крепилась чугунная доска с надписью: «Вогулъ Степанъ Чумпинъ сожженъ здесь въ 1730 году» (илл. 1). Дата указана ошибочно. По легенде, сожжение произошло в 1736 году. Этот памятник — один из первых чугунных монументов на Урале, он был отлит на Кушвинском заводе в 1826 году, когда Гороблагодатскими заводами управлял обер-бергмейстер Н.Р.Мамышев (1777—1840, илл. 2).
Николай Родионович Мамышев — горный инженер, управитель ряда уральских заводов, который предположил наличие алмазов на Урале. В 1820— 1826 годах он был горным начальником Гороблагодатских заводов. Под его руководством открыты месторождения гороблагодатского золота и платины, началась их разработка, а также проводились опыты по изготовлению «уральского металла» — сплава платины с медью и «дамасской стали» — сплава стали с платиной.
На вершине горы Благодать кроме памятника Степану Чумпину была еще и небольшая восьмиугольная часовенка, воздвигнутая в честь Преображения Господня, и все это окружал помост с перилами (илл. 3). Изображение этого памятника, самого Кушвинского завода или горы Благодать можно увидеть на достаточно большом количестве почтовых карточек XIX — XX веков.
Ответ из Санкт-Петербурга на доклад В.Н.Татищева пришел практически сразу. В конце того же 1735 года вышел указ об утверждении названия горы и разрешении строить при ней казенные железоделательные заводы. Началось возведение чугуноплавильного завода на реке Кушва и добыча руды.
К началу 1738 года на горе Благодать было добыто более 180 тысяч пудов руды. На Кушвинском заводе к тому времени почти закончили возведение плотины и двух доменных печей. Но строительство самого предприятия замедлилось — казна не выделяла средств, не хватало рабочей силы. Лишь после того, как в 1739 году гора Благодать и возводимые вокруг нее предприятия перешли в руки саксонца А.К.Шемберга (годы жизни неизвестны), которому покровительствовал фаворит Анны Иоанновны Э.И.Бирон (1690—1772), нашлись и деньги, и рабочие. Барон А.К.Шемберг в 1738 году, будучи генерал-берг-директором, решил «для интересу Ея Величества» раздать казенные заводы частным лицам, и в первую очередь, конечно, себе. После долгих споров в 1939 году был достигнут компромисс, и Анна Иоанновна утвердила бергрегламент (взамен бергпривилегий 1719 года), который открыл путь к приватизации казенной промышленности. Первым, кто устремился по нему, был сам генерал-берг-директор, получивший Гороблагодатские железоделательные заводы на Урале и медные заводы в Лапландии, сальный и китобойный промыслы. Ради интересов А.К.Шемберга был расторгнут выгодный для казны контракт с торговой компанией Шифнера и Вульфа, и сбытом казенного железа за границей стал заниматься сам Шемберг. Несмотря на обязательство, он не заплатил за гору Благодать со строящимися там домнами, всеми припасами и людьми ни копейки. Мало того, А.К.Шемберг приписал к Гороблаго датским заводам еще 3000 крестьян, присвоил казенную ссуду в 50 000 рублей, заодно прихватил 570 000 пудов казенного железа и поставил на казенный счет содержание своей заводской администрации. Управляли заводами Шемберга иностранцы Фохт и Бланкенгагем, приписанные к русской горной службе. Такая же ситуация была и с мастерами, выписанными из Саксонии, которые ведали рудничными работами. Два доменных завода — Кушвинский и Верхне-Туринский — были достроены в 1739 году. А.К.Шембергу и Э.И.Бирону удалось присвоить огромную сумму — 400 000 рублей, разорив, естественно, сами заводы.
После смерти Анны Иоанновны в 1742 году Сенат констатировал, что произведенное при ней реформирование «пользы не принесло», «сопровождалось вредом для горных работ, и сам Шемберг был изобличен во многих злоупотреблениях». Последовал и Высочайше утвержденный доклад Сената «Об отобрании у Барона фон Шемберга Гороблагодатских и в Лапландии горных заводов» и требование возврата их в казну. Там же, в частности, предписывалось: «Сему Шембергу объявить, чтоб он вышеописанные деньги 134 944 рубля 13 копеек заплатил немедленно, также в платеже 99 635 рублей 73 копеек дал надежный порук»; «А его Шемберга взять под караул и спрашивать, не утаил ли он где своих имений, или кому не раздал ли под образом займа, или каких сделок и в долги и в купечество и кому именно, и когда, и сколько...». Лишенный всех чинов и ордена Св. Александра Невского, фон Шемберг был освобожден и смог уехать за границу в 1745 году, лишь после того, как выплатил 200000 рублей незаконно присвоенных денег.
После того как Гороблагодатские заводы окрепли и пополнились в 1743 году еще одним заводом — Баранчинским, они были в 1754 году переданы в собственность видному вельможе периода царствования императрицы Елизаветы Петровны (1709—1761) — П.И.Шувалову (1710— 1762).
В решении Сената указывалось, что в связи с падением к рентабельности казенных железных заводов они будут отданы графу П.И.Шувалову «яко к тому содержанию и размножению оных заводов надежной персоне». Шувалов приобрел заводы не по той цене, в какую они обошлись казне, а по значительно меньшей. Уплата денег за заводы была отложена на 10 лет, а кроме того, по просьбе Шувалова из казны его управляющему выдали сумму, ассигнованную на годичное содержание заводов. Но хотя он и построил в 1755 году еще один завод — Серебрянский, на самом деле мало думал о серьезном производстве, в первую очередь он стремился закрепить за собой почти даром доставшиеся ему обширные земли и тысячи крестьян. В 1760 году при шуваловских заводах приписных крестьян только одного мужского пола насчитывалось более 33 000 душ. Таким образом, и этот опыт передачи Гороблагодатских заводов в частные руки оказался неудачным. В 1763 году, вскоре после вступления на престол Екатерины II (1729— 1 1796), Гороблагодатские заводы за долги отобрали у наследника графа П.И. Шувалова, его сына графа А.П.Шувалова С этого времени они перешли в казну и были собственностью государства практически до наших дней.
Кушвинский завод, как и другие, представлял собой в то время типичное для Урала хозяйство. Все необходимое для производства — древесный уголь, песок, глина, известняк, огнеупоры — добывалось и выделывалось тут же, собственными силами. В XVIII веке здесь выплавляли штыковой чугун (отливка простой формы для дальнейшего передела), «работали» из чугуна заводские припасы: молоты, разных видов доски, стулья и наковальни, а также артиллерийские колеса и лафеты, корабельный балласт, ядра и картечи, архитектурные украшения, словом, все, что заказывалось армией, флотом, императорским двором. Избыток чугуна отправляли на казенные заводы не только Урала, но и других регионов, например, на Луганский, отличного качества железо Гороблагодатских заводов поступало и на оружейные заводы.
В поселении, разросшемся вокруг завода, к концу XVIII века было более пятисот дворов, Троицкий собор (1774), церковь, госпиталь. В 1801 году Кушвинский завод стал центром нового административного образования — Гороблагодатского горного округа, объединившего в уникальный хозяйственный комплекс Кушвинский, Верхне-Туринский, Баранчинский, Серебрянский и Нижне-Туринский заводы. Существовавший на равных с другими горными округами, Гороблагодатский напрямую подчинялся Берг-коллегии в Санкт-Петербурге. Для заводов и приписных деревень своего округа Кушвинский играл роль административного центра, здесь находилось управление округом, которое осуществляло руководство не только заводскими хозяйствами, но и жизнью соседних поселений. Кушва не имела статуса города, тем не менее здесь были условия для городских видов деятельности, крестьянам и заводским жителям разрешалось заниматься кустарными промыслами и торговлей. Планировка цехов самого завода была типичной для вододействующих металлургических предприятий Урала и окончательно определилась в первой половине XIX века Интересно, что план реконструкции всех заводов Гороблагодатского округа в начале XIX века вместе с русским архитектором В.Н.Петенковым (1783—1850) разрабатывал и английский мастер Тимоти Ропер. Некоторые капитальные постройки, возведенные по этому плану, сохранились до сих пор.
Изначально, уже с момента своего возникновения, горнозаводская промышленность России находилась под контролем и мощным воздействием государства. Правительство предоставляло заводам и их хозяевам леса и рудники, рабочую силу и денежные кредиты. На казенных горных предприятиях зарубежные технологии приспосабливали к местным условиям и уже в адаптированном виде подчас безвозмездно передавали частным заводам Гороблагодатские заводы сыграли очень заметную роль в этом процессе. На средства, полученные от продажи их железа, по ходатайству президента Берг-коллегии М.Ф.Соймонова Екатерина II в 1773 году основала Горное училище — первое в России высшее учебное заведение, готовившее высококвалифицированных специалистов для горного и металлургического производства.
Для обеспечения интересов промышленности всей России поиск новейших технологий за рубежом шел постоянно, а в конце XVIII века приток их стал просто жизненно необходимым. Во второй половине XVIII века в Англии началась промышленная революция, которая охватила затем и другие страны. Появление новой техники повлекло за собой изменения во всех сферах жизни. В связи с подъемом металлургии Англии, освоившей технологию производства металлов на каменном угле, снизился экспорт уральского железа. Без английских технологий российская металлургия рисковала остаться на обочине жизни. Однако Англия, ставшая промышленным лидером мировой политики и экономики, ревниво охраняла свои секреты.
России очень повезло. На рубеже XVIII—XIX веков она стала единственной страной, которой удалось заполучить к себе на службу английского инженера — директора крупнейших в Европе Карронских чугунолитейных заводов Чарльза (Карла Карловича) Гаскойна (1737—1806). В значительной степени именно деятельность Гаскойна и его учеников позволила России в течение первых десятилетий XIX века, несмотря на отсталый хозяйственный уклад, оставаться на уровне передовых стран Европы. Гаскойн прибыл в Россию в 1786 году на корабле, нагруженном частями машин и механизмов, каменным углем и огнеупорной глиной. Вместе с ним прибыли еще 11 человек: химики, специалисты по отделке пушек, пушечно-сверлильные мастера, механики и литейщики. Среди них был и модельный мастер Тимоти Ропер. В России Гаскойн проработал до конца жизни — умер он в 1806 году. В постановлении Совета министров от 26 мая 1820 года «О расчетах казны с бывшим Директором Олонецких и Луганских заводов Гаскойном» сказано: «Ежели Россия может хвалиться ныне совершенством своих чугунных изделий, то по справедливости обязана оным Гаскойну, который вывез с собой искусных мастеров и механиков, от коих научися русские мастеровые. Ему же собственно обязана Россия чрезвычайно многим употреблением чугуна в общежитии, который до него заменялся или железом или медью, потому что из чугуна приготовлять разных полезных вещей до него не умели».
Благодаря связям Луганского завода с Гороблагодатскими заводами английская технология литья была внедрена на Урале и в первую очередь — на Кушвинском заводе. Примерно в 1810 году Тимоти Ропер построил на Гороблагодатских заводах отражательные печи — «ручные доменки» (известные во Франции как английские печи, а в Германии — как английские купольные печи), приспособив их для работы на древесном угле.
В 1811 году Каслинская заводская контора дважды посылала мастеров на Гороблагодатские заводы учиться отливать артиллерийские снаряды в чугунные опоки с продольным разъемом, скреплявшиеся винтами. Эта технология впервые в России была введена КТаскойном. В результате к 1812 году Каслинский завод успешно освоил литейное производство.
На Кушвинском заводе был использован опыт и немецких литейщиков. В конце XVIII — начале XIX века литейные заводы Пруссии в Глейвитце, Берлине, Зайне и Лауххамере производили великолепное художественное литье из чугуна на промышленной основе. После разгрома Пруссии Наполеоном I (1769—1821) были конфискованы бронзовые модели и большинство художественных отливок из чугуна. В 1808 году их отправили в Париж. Многие прусские мастера литейного дела устремились в Россию, где стали работать по контрактам на казенных и частных металлургических предприятиях. В Екатеринбурге они появились в 1810—1814 годах и были направлены на Кушвинский (где уже работали английские специалисты), Каменский и Златоустовский казенные заводы. Прусские литейщики не только помогли усовершенствовать технологию выпуска основной продукции, но и наладили производство художественного чугунного литья. Однако художественное литье Кушвинского завода возникло не на пустом месте — здесь продолжали и свои определенные традиции.
В XVIII — начале XIX века чугун в России стал неотъемлемой частью убранства архитектурных ансамблей. Крупнейшие русские зодчие: А.Н.Воронихин (1759—1814), К.И.Росси (1775—1849), О.И.Бове (1784—1834), ДИ.Жилярди (1785—1845), В.П.Стасов (1769—1849) — использовали в своих творениях чугунные архитектурные украшения. Так, в 1769 году на Кушвинском заводе были сделаны Н чугунные перила моста Екатерининского канала в Петербурге. Наряду с военными заказами здесь создавали покрытые рельефным орнаментом художественные отливки, использовавшиеся в строительстве. Для Троицкого собора (1774) в Кушве были отлиты напольные плиты. В 1928 году собор был разрушен, но одна из плит сохранилась, сейчас она — в Кушвинском краеведческом музее. Выполнена методом «литья в песок» (илл. 4).
К концу XVIII века область применения чугунных плит значительно расширилась. Они заняли свое место в интерьерах цехов вместе с другими архитектурными деталями, в которых проявились художественные возможности чугуна. Кузнечный цех Кушвинского завода был построен в начале XIX века. Рисунок облицовочных плит предполагал мотив пересекающихся кругов, которые нашли затем отражение в многочисленных вариантах уральских решеток. Интересно решен вопрос с болтами крепления, которые образуют венчик цветка. Сам кузнечный горн был отлит тоже в начале XIX века. Он — четырехугольной формы, сборный на болтах; угловые стойки литые, по карнизу — геометрический орнамент. Горн дополнял художественное оформление интерьера кузнечного цеха. Делали его под непосредственным руководством А.Ф. Дерябина (1770—1820, илл. 5).
Андрей Федорович Дерябин — один из самых просвещенных горнозаводских деятелей того времени, в 1801— 1810 годах был горным начальником Гороблагодатских горных заводов. Он — автор «Исторических описаний горных дел в России с самых отдаленнейших времен до нынешних» (1804), разработчик «Проекта Горного положения» (1806), а также важнейших законов того времени, относящихся к горному промыслу. В 1810 году Дерябин был назначен директором Департамента горных и соляных дел, потом и горного корпуса (1812—1816).
Прусские мастера наладили на Кушвинском заводе производство рельефно-плоскостного художественго литья как по западноевропейским, так и по российским моделям. Первыми известными изделиями, выполненными в году, были барельеф и медальон императора Александра I (1777—1825). Автор модели был обозначен монограммой «К.Л.». Можно предположить, что это Карл Леберехт (1755—1827), хотя у С.И.Чижова (1870—1921) в его труде «Иконография императора Александра по медалям» (1912 г.) представлена другая точка зрения. Он описывает такой же чугунный медальон из собрания П.В.Зубова и даже предположительно не относит медальон к работам Карла Леберехта. Чижов считал, что Леберехт не выпустил бы свое произведение в столь грубом и небрежном виде и что созданный им образ императора не соответствовал портрету на медальоне. Интересно, что Чижову был известен такой же медальон, но из фарфора, находящийся в собрании Императорского Исторического музея. В те времена лик императора дозволяли исполнять не всем. Скорее всего, автор барельефа и медальона не был обычным мастером Кушвинского завода, тем более, что мастер этого предприятия вряд ли мог сделать фарфоровый медальон. А вот медальер Карл Александрович Леберехт прекрасно подходит на эту роль. Он и раньше имел опыт моделирования чугунных литых медалей и был их автором. Монограмма «К.Л.» и все остальные надписи на лицевой и оборотной сторонах барельефа и медальона, включая «1811 года», — выпуклые. Эти предметы не встречаются с другой датировкой, очевидно, они исполнялись лишь в 1811 году.
Думается, что можно простить «качество» отливки барельефа и медальона, так как это были первые пробы рельефно-плоскостного художественного литья в Кушве. До наших дней дошли считанные экземпляры этих изделий и не все в хорошем состоянии. Например, известно лишь три экземпляра чугунных барельефов императора Александра I (илл 6). Один из них, из собрания Государственного Эрмитажа, был представлен на прошедшей 27 мая — 2 октября 2005 года в Государственном Эрмитаже на выставке «Александр I — «Сфинкс, не разгаданный до гроба...». Медальон с портретом императора Александра I из собрания Екатеринбургского музея изобразительных искусств (илл 7) экспонировался в январе — феврале 2005 года в музее на выставке «...И четкий профиль на медали», на которой впервые было представлено в значительном количестве художественное литье Кушвинского завода из собрания ЕМИИ и частных коллекций.
На Кушвинском заводе продолжали совершенствовать художественное литье и расширять ассортимент изделий. Необходимо отметить, что самое активное участие в этой работе принял А.Ф.Мейер (1775— 1857).
Федорович Мейер — горнозаводской деятель, обер-бергмейстер, в 1810—1820 годах — горный начальник Гороблагодатских заводов. В 1812 году, уже после начала войны с Наполеоном I, он лично поручился за благонадежность всех иностранцев, работавших тогда на Кушвинском заводе. В Отечественной войне 1812 года Гороблаго датские заводы оказывали большую помощь русской армии. На Кушвинском заводе еще в августе 1810 года сделали машину, полировавшую в сутки по 470 пудов снарядов, в то время как Верх-Исетский давал всего 66 пудов. Кушвинцы помогли установить такие же машины на Бисертском, Кыштымском, Каслинском и других заводах. В Тулу и Петербург шли караваны железа Гороблагодатского округа, где из него делали всевозможные виды оружия. В помощь русской армии для борьбы с Наполеоном I гороблагодатские рабочие собрали 725 рублей 23 копейки. Против французов гороблагодатцы сражались в составе Екатеринбургского полка, которому за ратные подвиги была вручена серебряная труба с надписью «За взятие Монмартра». Многие гороблагодатцы были награждены медалью «За взятие Парижа».
В собрании Кушвинского краеведческого музея есть большая печная дверца (1812 года, илл. 8) и напольная плита (1813 года, илл. 9), отлитые на Кушвинском заводе. Дверца выполнена по немецкой модели, на ее обороте — прейскурантный номер 281. Аналогичная дверца, находящаяся в частном собрании, имеет такой же номер.
В 1812 году, во время войны с Наполеоном I, Петербург посылал запросы с требованиями доложить о благонадежности иностранцев, которые работали на заводах, выполнявших военные заказы. На Кушвинском заводе иностранцы продолжали заниматься художественным литьем.
В 1813 году, по-видимому, на Кушвинском заводе были отлиты медальоны, посвященные графу П.Х.Витгенштейну (1769—1843) (прейскурантный номер 295) (илл 10) и князю Г.К.Смоленскому (1745—1813) (прейскурантный номер 296). Клейма на обратной стороне медальонов в металле, неглубокие, как бы слегка выгравированные, поэтому на большинстве аналогичных медальонов они со временем стерлись. Так, в собрании Государственного Исторического музея (ГИМ) есть три одинаковых чугунных медальона, посвященных графу П.Х.Витгенштейну. Только на одном из них сохранился следующий набор клейм: 1813, К.П., 295.
Отсутствует лишь клеймо: Кушва. В связи с этим в других музеях, в которых есть единичные экземпляры чугунных медальонов, посвященных П.Х.Витгенштейну и М.И.Кутузову, с частично сохранившимися или несохранившимися клеймами Кушвинского завода, атрибуция этих медальонов производится самым произвольным образом.
Автором медальонов принято считать медальера О.И.Суттора (вторая половина XVIII — первая половина XIX века). При этом исследователи ссылаются на труды С.И.Чижова и Ю.Б.Иверсена (1823—1900), из которых это при внимательном прочтении однозначно не вытекает. Безусловно, О.И.Суттор выполнил ряд односторонних медальонов, в том числе посвященных П.Х.Витгенштейну и М.И.Кутузову. Однако в данном случае рассматриваются конкретные чугунные медальоны Кушвинского завода. Ю.Б.Иверсен приводит пример медальона, посвященного П.Х.Витгенштейну, с монограммой автора «П.», и в «Словаре медальеров и других лиц, имена которых встречаются на русских медалях» (1874) расшифровывает «П» как монограмму А.П.Прыткого (р. 1782). Причем А.П.Прыткой действительно выполнял копию портрета П.Х.Витгенштейна. Учитывая, что на чугунных медальонах П.Х.Витгенштейна и М.И.Кутузова, отлитых на Кушвинском заводе, на обратной стороне есть клеймо «К.П.», автором этих предметов О.И.Суттор быть не может. Это можно расшифровывать, например, как «копировал Прыткой». На самом же деле автора медальонов еще только предстоит установить.
Особое место в художественном чугунном литье Кушвинского завода занимают предметы культового назначения. В 1815 году по немецким' моделям были отлиты две плакеты настенные «Богоматерь Мария» (прейскурантный номер 308, илл. 11) и «Иисус» (прейскурантный номер 309, илл. 12). Таких плакет сохранилось мало, хотя выпускали их, вероятно, в большом объеме. Аналогичные плакеты, но нераскрашенные, с такими же клеймами есть в ГИМе и в ЕМИИ. Редкость парных плакет, представленных на иллюстрации, объясняется прежде всего тем, что они — полихромно раскрашенные. При этом использованы традиционные цвета русской иконописи: бежевый — для открытых частей тела (лицо, шея, руки); коричневый — для волос; красный, зеленый, иногда желтый — для одежды. Подобного рода плакеты часто предназначались для помещения их в киоты и использовались в качестве икон. Сейчас достаточно сложно определить, были они раскрашены на заводе или несколько позже. Сегодня известен единственный экземпляр. Автор моделей этих плакет (П.П.) не определен.
Плакету с образом «Богоматери Марии» Кушвинский завод широко тиражировал. Еще одна плакета «Богоматерь Мария» (илл. 13) отличается от уже описанной нами тем, что вверху слева выпуклые буквы «МР» отлиты в чугуне вместе с плакетой, а не написаны, как на предыдущей. Кроме того, золотистый цвет одежды «Богоматери Марии» решен за счет использования сусального золота. Часть раскраски и сусального золота, к сожалению, не сохранилась. Утрата раскраски на многих культовых предметах Кушвинского завода объясняется тем, что в XX веке их часто «приводили в порядок», убирая поврежденную временем краску и красили в привычный черный цвет. Так, сегодня трудно определить, был ли раскрашен медальон «Богоматерь Мария» (илл. 14) или он изначально черного цвета, потому что предназначался для оформления надгробий. Рассматриваемые плакету (илл. 13) и медальон (илл. 14) можно считать продукцией Кушвинского завода с некоторой осторожностью, так как клейма на них не сохранились. Однако в пользу их атрибуции как кушвинских изделий говорит то обстоятельство, что при отливке в чугуне использована одна и та же модель «Богоматери Марии» (илл. 11), которая не встречается в работах других уральских заводов.
Атрибуция раннего художественного литья уральских заводов достаточно сложна, особенно если на предмете отсутствуют клейма. Традиционно, практически все рельефы в рамках с орнаментальным мотивом из пальметт (стилизованного украшения в виде пальмового листа) исследователи относят к изделиям Верх-Исетского завода. Эти отливки внешне грубоваты, шероховаты и имеют литеиные дефекты. Как пример, можем назвать рельефы «Апостол Иоанн Богослов» (илл. 15) и «Портрет Императора Николая I» (илл. 16).Не вызывает сомнения то, что они выполнены по упрощенным для России немецким моделям. Достаточно обратить внимание на немецкую плакету «Евангелист Иоанн» в рамке (илл. 17). Модель выполнена Леонардом Пошем (1750—1831) по гравюре Иоганна Кристиана Фридриха Мюллера с картины Доменико Цампиери (1581—1641) для берлинского ювелира и владельца частной чугунолитейной мастерской Иоганна Конрада Гайса (1771—1846). Позднее Гайс передал эту модель литейному заводу в Глейвитце. На некоторых отливках есть клеймо «Geiss».
И.К.Гайс работал с небольшими вещами из чугуна с 1804 года и со временем стал признанным авторитетом в Пруссии в области моделирования и исполнения чугунных ювелирных украшений. По модели Поша «Евангелист Иоанн» (в русском варианте — «Апостол Иоанн Богослов») отливались также круглые медальоны и плакеты различных размеров как в Германии, так и в России. Плакета и рамка в нашем случае были отлиты отдельно, а затем скреплены. Существуют рельефы, отлитые в чугуне вместе с рамкой.
Однако нельзя однозначно атрибутировать все рельефно-плоскостное художественное литье из чугуна без клейм и в рамках из пальметт как верх-исетское. Например, в 1815 году Кушвинским заводом отливалась плакета «Богоматерь Мария» в такой же
рамке с растительным декором (илл. 18). Сохранившиеся кушвинские клейма не позволяют атрибутировать предмет как верх-исетский. Первоначально плакета и рамка были раскрашены. К сожалению, краска практически не сохранилась, а при реставрации ее вообще убрали. Плакета «Богоматерь Мария», вставленная в отдельно отлитую рамку, известна в единственном экземпляре.
Точно так же, как нельзя относить все ранние отливки без клейм к продукции Верх-Исетского завода, нельзя безоговорочно атрибутировать все раскрашенные предметы как кушвинские. Медальоны «Святой Павел» в деревянном киоте (илл. 20) и «Иисус» (илл. 19) раскрашены и не имеют клейм. При раскраске последнего предмета применено еще и золочение. Оба медальона были впервые представлены на выставке «...И четкий профиль на медали» в Екатеринбурге. Эти достаточно ранние отливки могут быть кушвинскими. На Урале изредка раскрашивались чугунные изделия других заводов, а также предметы малой скульптурной пластики. Несомненно, тема раскрашенных чугунных изделий русских и не только русских заводов представляет интерес и требует отдельного исследования.
Существует мнение, что в 1811—1820 годах на Кушвинском заводе отливали памятные чугунные медали. Однако в отличие от Каслинского завода, альбомы или прейскуранты Кушвинского завода, позволяющие точно узнать заводской ассортимент художественных и бытовых изделий, пока не найдены. Одно из основных доказательств в пользу предположения об изготовлении на Кушвинском заводе чугунных памятных медалей — составленный в 1898 году горным инженером М.Мельниковым «Путеводитель по Музеуму» Горного института в Петербурге, в котором упоминаются находящиеся в экспозиции «медали в память взятия Полтавы и Шлиссельбурга — Гороблагодатских заводов». Но общеизвестно, что большое количество чугунных медалей было отлито Каслинским заводом, первые из них — в 1880—1881 годах. В самом полном прейскуранте «Литья Каслинского завода Кыштымского округа 1896 года. Медальоны и медали», насчитывающем 157 чугунных медалей, указана медаль «Победа при Полтаве 27 июня 1709 года», а вот другая — «В память взятия г. Шлиссельбурга» — нет. В собрании автора этой статьи есть значительное число чугунных медалей, не указанных в прейскуранте Каслинского завода, атрибуцию которых еще только предстоит провести. Сегодня доподлинно известно лишь об одной памятной чугунной литой медали начала XIX века. Она была отлита на Юговском медеплавиль-ном заводе АА.Кнауфа в 1804 году в память постройки там первой паровой (огненной) машины Иосифом (Осипом Яковлевичем) Меджером, работавшим в России под руководством Гаскойна. Меджер уже имел опыт работы на пуговичной фабрике (близкой по технологии к монетному производству) и Банковском монетном дворе в Петербурге, что позволило ему выполнить и медаль (илл. 21). Чугун и раньше использовали для изготовления официальных государственных медалей. Так, для экспедиции Г.И.Муловского в 1787 году на Александровском Олонецком заводе были отлиты 500 чугунных медалей, на реверсе которых, под обрезом, указывалось предположительное время плавания — в 1789, 1790, 1791 годы, и даже попадались медали с годовой датой 17.., которые должны были набиваться на месте — в зависимости от времени их использования. У медалей было ушко. Они не пригодились, так как 28 октября 1787 года экспедиция была отменена из-за начавшейся войны с Турцией.
Анализ немногочисленных и редких чугунных изделий Кушвинского завода позволяет сделать вывод о том, что в 1811—1815 годах в Кушве был прейскурант художественного и бытового чугунного литья, насчитывавший более 300 наименований.
В 1823 году в Гороблаго датском горном округе нашли золото, а в 1824 году произошло другое важное событие. Открытие платины было неразрывно связано с именами горного начальника округа Н.Р. Мамышева и гиттенфервалтера КП.Голляховского (р. 1797).
Константин Павлович Голляховский (Галляховский) — горный деятель, начальник Гороблагодатских заводов в 1833—1842 годах, первооткрыватель платиновых россыпей и золотоплатиновых песков, автор ряда статей и исторического описания Гороблагодатских заводов.
Гороблагодатский округ стал родиной русской платиновой промышленности. Н.Р.Мамышев, положивший на это много труда, сосредоточил свое внимание главным образом на создании технологии переработки платины и особенно на ее использовании. В 1825 году он привлек к этому делу А.Н. Архипова (р. 1785).
Александр Николаевич Архипов — горный деятель, служил на Алтайских заводах, в 1825 году его перевели в Кушву помощником горного начальника Гороблагодатских заводов. Он был первым русским технологом по переработке платины, автором «Геогностического обозрения округа Гороблагодатских заводов» (1833). Архипов сделал многое для создания техники переработки платины. Основным его помощником в этом деле был кушвинский слесарь Василий Сысоев.
В 1825 году из Кушвы в Петербург отправили первое изделие из русской платины: кольцо, изготовленное Архиповым и Сысоевым. После этого они сделали чайную ложку. Затем в Петербург была отправлена выполненная Сысоевым под наблюдением Архипова «чернильница из всех трех металлов Гороблагодатских заводов: чугуна, золота и платины, но преимущественно из платины». В дальнейшем они изготовили еще несколько платиновых изделий («Напрестольный ковчег, или дарохранительницу», цепочки,» мелкие изделия). Все это было тогда своего рода подготовкой к созданию задуманной Мамышевым и Архиповым 41 техники использования платины для производственных 11 нужд. Изыскивая способы ее технического применения, Архипов разработал приемы получения сплавов платины с медью. Из 1/3 меди и 2/3 платины получали сплав «большой красоты»: «выполированные вещи из оного отливали нежным бледно-розовым цветом. Сии испытания дали мысль употреблять платину не только на дело галантерейных вещей, но и значительных военных украшений и домашних приборов, вместо золота, серебра и бронзы. Сие тем выгоднее, что цвет и блеск платины постоянны, а неистребимость их от огня учеными уже давно доказана».
Из этой «сплавки», названной «уральским металлом», делали «ружейные и пистолетные стволы, полки, затравки». Н.Мамышев объяснял: «Употребление сплавка для сих вещей основывали на том свойстве оного, что он имеет вязкость, плотность, тягучесть; следовательно, стволы будут без раковин; внутренние их стены примут наилучшую политуру, и они от разрывов будут безопасны. По упорности, с какой сей сплавок противится ржавчине, стволы из него сделанные, не теряли бы действия, хотя бы заряженные в сырую погоду, долго оставались неразряженными».
«Неистребимость платины» привела их к мысли делать «толстую полуду или аплике» для сосудов различного технического назначения (посуду для госпиталей, училищ). Архипов, не останавливаясь на достигнутом, упорно изыскивал новые способы применения платины. Он показал, что «можно хорошо накладывать платину на стекло и фарфор». Мамышев послал «12 золотников платиновой соли к г. Директору С.-Петербургских казенных хрустального и фарфорового заводов». Заводские опыты прошли успешно: «Русские фарфоровые изделия скоро украсились сим новым русским металлом». Особенно интересны опыты Архипова по приготовлению сплавов [платины со сталью. Перочинный нож из такого сплава резал железо. Зубило из платинистой стали обрабатывало жесткий чугун «без повреждения инструмента». Вязкие и твердые изделия из платинистой стали резали стекло подобно алмазу. В Петербурге высоко оценили работе Архипова.
Основной проблемой для Архипова было получение тиглей, способных выдерживать температуру плавления платины (177Г). Опыты первого русского технолога по переработке платины доказали возможность применения «неистребимого» металла для самых разнообразных целей.
В 1820—1825-х годах Н.Р.Мамышев отправил из Кушвы в Петербург много великолепных вещей из чугуна, золота и платины, которые убедительно демонстрировали возможности и высокое мастерство кушвинских мастеров и носили представительский характер. Видимо, на них горный начальник Гороблагодатских заводов сделал определенную ставку. Так, в соответствии с путеводителем М.Мельникова, в Горном музее в 1898 году находились выполненные Архиповым изделия из платины: перстень (сплав с медью), цепочка, пистолетная и оружейная полки. Привлекал всеобщее внимание великолепный самовар из чугуна, изготовленный на Кушвинском заводе в 1821 году. Он выделялся своими тонкими стенками, что весь
ма затрудняло формовку и отливку подобных предметов. Выпуск чугунного художественного и бытового литья по прейскуранту при Н.Р.Мамышеве, скорее всего, отошел на второй план и прекратился.
Кроме того, со временем менялись система разделения труда и специализация заводов Гороблагодатского округа. В 1828 году по предписанию Главного начальника горных заводов хребта Уральского был создан особый комитет, в состав которого вошли горный начальник Гороблагодатских заводов П.М.Иванов (1777—1850), его помощник В.ВЛюбарский (1795—1853) и горный инженер К.П.Голляховский.
Павел Михайлович Иванов — горнозаводский деятель, металлург, геолог, в 1826—1833 годах был горным начальником Гороблагодатских заводов, руководил работами по геогностическому описанию округа.
Особый комитет пришел к выводу, что казенные Гороблаго датские заводы, и в первую очередь Кушвинский, должны были решать две основные задачи: во-первых, выполнять государственные заказы, во-вторых, искать, внедрять у себя и затем распространять передовые технологии на других заводах. Поэтому все полезное в заграничном технологическом опыте или, по крайней мере, то, что русские инженеры считали полезным, немедленно испытывалось на Гороблагодатских заводах.
В 1833—1835 годах горный инженер В.К.Рашет (1812—1880) изучал горнозаводское дело в Швеции, а затем, используя полученные за границей знания, существенно улучшил технологию обжига железной руды на Гороблагодатских рудниках. В 1839 году он построил на Кушвинском заводе специальную рудообжигательную печь производительностью до 1100 пудов руды в сутки. Раньше руду обжигали в огромных кучах, используя дрова. В этом случае плохо выгорала ухудшавшая качество чугуна сера. Теперь количество серы в обоженной в печи руде уменьшилось, по сравнению с обоженной в кучах, в 9 раз. В 1846 году Рашет запустил в действие еще одну рудообжигательную печь на руднике производительностью до 2000 пудов руды в сутки. С Кушвинского завода «рашетовские печи» распространились по всему Уралу.
Очень внимательно за техническими и технологическими новинками Западной Европы следили и доменщики Гороблагодатских заводов. В 1808 году на Кушвинском заводе с помощью английских мастеров была построена первая на Урале паровая машина, применявшаяся в доменном производстве. В 40—60-х годах XIX века Гороблагодатские заводы освоили две новые для себя иностранные технологии выделки железа и стали. Первая из них — контуазский кричный способ — была введена французскими мастерами братьями Грандмонтань. Применив этот способ, Гороблагодатские заводы практически избавились от брака железа, что было особенно важно при выделке оружейного металла. Второй технологией, опыты с которой гороблагодатские металлурги проводили несколько лет, был бессемеровский способ получения железа и стали. В результате получили отличный металл, из которого предполагалось делать стальные снаряды, но... казенный заказ был отменен.
Как видим, производственные опыты на Кушвинском и других заводах Гороблагодатского округа не всегда приносили им непосредственную пользу, но, бесспорно, они оказали значительное влияние на развитие горнозаводской промышленности Урала Технологический опыт, накопленный в округе, широко распространялся по всем казенным и частным уральским заводам. В Гороблагодатском округе с новыми технологиями знакомились специалисты многих горнозаводских хозяйств Урала Инженеров и высококвалифицированных мастеров Гороблагодатских заводов направляли для помощи в освоении новой техники и новых технологий на предприятия всего Урала и даже за его пределы.
Особенно тесные связи установились между Гороблагодатскими и Нижне-Тагильскими заводами. Тагильчане в начале XIX века получили целую тетрадь чертежей оборудования Гороблагодатского округа, которые использовали в качестве пособия при строительстве собственной техники. Сегодня эта тетрадь хранится в Нижне-Тагильском музее- заповеднике горнозаводского дела Среднего Урала
Использование достижений технического прогресса в производстве вело к обновлению заводских и гражданских сооружений в Кушве. Строительные проекты разрабатывались в Санкт-Петербурге, но в округе активно работали архитекторы А.Ф.Делюсто (р. 1803), А.З.Комаров (1794—1857), В.Н.Петенкин (1783—1850). После отмены крепостного права и нового административно-территориального деления поселение Кушвинский завод Пермской губернии Верхотурского уезда стало центром волости. Развитие поселения не отставало от общего развития страны. Во второй половине XIX века в Кушве появились сначала телеграф, а в 1884 году и телефонная связь в заводоуправлении (илл. 22). Осенью 1878 года открылось постоянное железнодорожное сообщение с Екатеринбургом и Пермью.
Встречая XX век, Кушва стала похожа на небольшой уездный город. Солидность ей придавал железнодорожный узел, с которого уходили поезда по трем направлениям: Пермь, Нижний Тагил, Надеждинск. В поселении к тому времени были 5 церквей, казначейство, почтовотелеграфная контора, больница и госпиталь, метеостанция, почти две тысячи дворов, десять тысяч жителей, дети которых обучались в училищах — городском, двух земских одноклассных и женском горного ведомства, а также в женской прогимназии и трех церковных школах. Культурная жизнь соответствовала статусу поселения: библиотека, горный музей, клуб и театр, в котором ставились любительские спектакли. Работали уральская фотография АШредерса (илл. 23), северная фотография Павла Георгиевича Печенкин-Сеньковского и фотография И.П.Ковязина. Кушвинцы любили фотографироваться. Так, только в фотоархиве Сысоевых — потомков кушвинского слесаря Василия Сысоева, создавшего в 1825 году великолепные изделия из платины, хранится 67 фотографий. Они помогают лучше узнать жизнь и быт жителей Кушвинского поселения (илл. 24).
В поселке работали 20 трактиров и 6 пивных лавок.Ц Кроме казенного металлургического завода (илл. 25), рудника и железной дороги, здесь было шестьдесят частных предприятий и кустарных промыслов.
Полтораста лет на Кушвинском заводе, соединяя уральский лес и магнит-камень получали первосортный чугун, 4 который расходился по всему свету, но к концу XIX века эта технология устарела и наступил кризис. Весной 1899 года министр финансов С.Ю.Витте (1849—1915) поручил Д.И.Менделееву (1834—1907) обследовать железную промышленность Урала. В июне — августе 1899 года Менделеев с тремя помощниками выполнил эту работу. Сам Менделеев в Кушве не был, но на заводе побывали его помощники КН.Егоров и С.Вуколов. Увиденное расстроило их: «Несмотря на рудные богатства вблизи завода, руда обходится сравнительно недешево; несмотря на богатые торфяные залежи и большое количество леса, топливо обходится дорого, потому что торф не эксплоатируется, а лес эксплоатируется так, что дает дорогой уголь. Вследствие этих и других причин завод, хотя и обречен исключительно на плавку чугуна, производит его не экономично и дорого. На заводе встречаются удивительные противоречия, немыслимые ни в одном частном предприятии». Руководство округа и завода пыталось на свой страх и риск начать строительство мартеновской печи, но им запретили. Очевидно, этот доклад Д.И.Менделеева сдвинул дело с мертвой точки: разрешение И было получено. 18 февраля 1906 года выпустили первую Цсталь из своего чугуна. Строительством мартеновской фабрики руководил Александр Николаевич Кузнецов (1861 —1942), — выдающийся горный инженер, с 1899 по 1908 работавший управляющим Кушвинским заводом.
В 1909 году на заводе была пущена первая в России турбовоздуходувная машина. В 1913 году заработала вторая мартеновская печь, и предприятие было спасено. Появились деньги, чтобы нанять итальянскую фирму на строительство воздушно-канатной дороги для доставки руды с горы Благодать, а в 1915 году приступить к строительству своей электростанции.
Тогда среди простых рабочих в Кушве были люди, ставшие довольно известными впоследствии. Так, в 1900 году на Пашийских приисках, а затем на домнах и в железных рудниках села Кушвы работал, как он сам позже писал в «Автобиографической повести», А.С.Грин (настоящая фамилия Гриневский) (1880—1932) — русский писатель, автор замечательной повести «Алые паруса». Устроиться на работу ему было просто: сдал паспорт, получил рубль задатка и расчетную книжку. Здесь он просеивал древесный уголь, возил на домну руду, таскал и укладывал в штабеля отлитые чугунные болванки. Живя в казарме, писал за неграмотных письма, но проработал он тут недолго.
Вообще, когда знакомишься ближе с историей Кушвинского завода, не перестаешь удивляться тому, какие удивительные люди работали здесь. Вот, скажем, П.Д.Бердников — очень занимательная личность, начинал на Кушвинском заводе простым рабочим в 1905 году, затем стал рационализатором, участвовал в первой плавке 1906 года как машинист крана. В 1913 году стал первым в Кушве владельцем мотоцикла. Его первого оштрафовала полиция за то, что кони шарахались в сторону от сильного треска мотоцикла. И владельцем первого в Кушве легкового автомобиля в 1914 году стал тоже Петр Дмитриевич Бердников. Благодаря именно ему большим количеством исторических фотографий и документов пополнился краеведческий музей.
Революция 1917 года и Гражданская война сыграла в судьбе Кушвы особую роль. Осенью 1918 года завод стал последним бастионом для отступавших с Урала войск Красной Армии. После Гражданской войны Гороблагодатский рудник пережил свое второе рождение. В 1924—1928 годах здесь были построены промывочные магнитно-обогатительная и агломерационная фабрики, на руднике интенсивно наращивались объемы добычи руды. В 1926 году поселок получил статус города.
На заводе в 1932 году установили разливочную машину, каких в Советском Союзе не производили. В 1935 году впервые в стране здесь была произведена выплавка ванадиевого чугуна. В начале 40-х годов прошлого века завод первенствовал в Советском Союзе по производству алюмосиликатного и высокоглиноземистого шлаков. Его доменный цех в эти годы был экспериментальным, и его опыт использовали другие предприятия Главуралмета.
Лишения и страдания, выпавшие на их долю в годы Великой Отечественной войны, как и победу над фашизмом, кушвинцы в полной мере разделили со всем советским народом: одиннадцать тысяч человек из города и района ушли на фронт, 4465 из них не вернулись к родному порогу. Огромный вклад в победу внесли трудившиеся в тылу горняки и металлурги, машиностроители и колхозники, железнодорожники и лесозаготовители. Объем добычи руды на Гороблаго датском руднике вырос в два раза. Четыре месяца горняки горы Благодать удерживали переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны.
В послевоенные годы рудник продолжал наращивать добычу руды, механизировать и автоматизировать производство. Последние пятьдесят лет Гороблагодатское месторождение разрабатывается наиболее прогрессивным и перспективным комбинированным способом (совместная открытая и подземная разработка). За 182 дореволюционных года на Гороблагодатском руднике было добыто около 5 млн. тонн железной руды, всего же за время его существования — 245 млн. тонн. В 2005 году началась добыча руды на горизонте минус 240 м. Сегодня, по-моему, уже третий вариант памятника вогулу С. Чумпину стоит у края карьера на месте горы Благодать. Рудник «Гороблагодатский», по прогнозам, обеспечен рудой еще как минимум на четверть века. Металлургический завод в 60-х годах XX века стал заводом чугунных прокатных валков.
Такова история Кушвинского завода, незаслуженно забытого, с его одними из первых на Урале художественными изделиями из чугуна, в настоящее время крайне редкими, оставшимися в тени последующих за ними предметов Каслинского и Кусинского заводов. Говоря об изделиях Кушвинского завода, трудно дать им оценку в стоимостном выражении, но очень хочется повторить слова уральской поэтессы Л.К.Татьяничевой:
Невзрачный, как седой валун, —
сравниться с бронзой он не может.
Но если мастер сердце вложит —
сравнится с золотом чугун.
Сергей НАЗИН. Иллюстрации предоставлены автором.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 38 (июнь 2006), стр.30
Отзывы
